"Приготовления начинались задолго до сочельника, все нити сбегались в руках императрицы. Дело было не только в приготовлении подарков для нашей большой семьи и окружения. Также учитывались больницы, ясли и друзья из ближнего и дальнего зарубежья. Уже в первую неделю Адвента мраморный зал напоминал мастерскую младенца Христа. Начали скапливаться одежда, костюмы, детские вещи и игрушки. Под личным руководством моей мамы подарки собирались ее фрейлинами. Было о чем подумать, потому что получателями подарков были люди всех слоев общества, как в городе, так и в деревне. Также вручались подарки семьям наших усадеб, таких как Кадинен и Роминтен.
Нам, детям, разрешалось собирать вещи, которые мы самостоятельно хотели отдать. Конечно, у нас были свои особые фавориты. Для меня это была семья мастера-кузнеца из Кадинена Гленцендорфа. Это произошло из-за того, что меня волшебным образом привлекло то, что происходило в старой деревенской кузнечной мастерской с наковальней, мехами и, наконец, что не менее важно, лошадьми. Когда я упаковывала рождественские посылки, моя забота о семье кузнеца не знала границ. Я принесла ей все, что мне нравилось. Это не могло остаться скрытым от моей матери, и я все еще слышу ее зов: «Но не все для Гленцендорфов. У других тоже должно быть что-то!» Затем нашим дамам было поручено дать мне несколько корректирующих советов.
Иногда при упаковке подарков случались очень комичные моменты, потому что фрейлины не были замужем и плохо разбирались в детских вещах. Например, моя мама, у которой был список, огласила: «Зимняя одежда для шестилетнего мальчика!» Фрейлины взяли что-то из стопки одежды, что могло бы подойти шестнадцатилетнему или семнадцатилетнему мальчику. «Ради Бога, - сказала императрица, - это не для шестилетнего ребенка!» И она добавила с улыбкой: «Но вы не можете этого знать».
Приобретение, выбор и упаковка множества подарков держали мою мать и ее фрейлин в напряжении на протяжении всего Адвент-сезона. В течение этих недель в нашем семейном хоре исполнялись рождественские гимны, в том числе и песня для нашего отца. Семейный хор состоял из нас 7 детей, а также присоединились Клара Герсдорф и два адъютанта. Дирижировал пастор Кесслер. Ему, должно быть, было нелегко собрать нас воедино в плане музыки.
Во время Адвента мы много сидели в салоне моей матери. Рождественские подарки делались под ее руководством. Мы также выполняли оформительские работы, клеили книги, в чем мой брат Август Вильгельм был довольно опытен. Мне самой давали небольшую швейную работу, которую я, однако, мало ценила; я предпочитала работать с вышивкой, например, делать небольшие абажуры.
В течение этих недель нам также разрешили делать рождественские покупки. Это было сенсационное удовольствие. Чтобы понять это, нужно знать, что нам, детям, обычно не разрешалось гулять так же свободно, как другим детям нашего возраста. Нам не разрешали гулять по улицам и даже ходить по магазинам. Перед Рождеством все было иначе. В сопровождении матери мы сели на поезд до Берлина, чтобы сделать покупки на наши карманные деньги. Все было так необычно и трепетно ново. Мы также гордились тем, что смогли сами стать покупателями. Когда я рассказывала об этом позже, я всегда видела перед собой нашего брата Оскара, когда он выходил из одного из магазинов и демонстративно выкрикивал о своей сдаче: «Я снова что-то получил!» Потом, подсчитав, быстро добавил: «И даже больше, чем я дал!» Но все было правильно, только Оскар в волнении ошибся."
P.S. Перевод выполнен Т. Кухаренко и взят с её разрешения из группы кайзера